Copyright (c) 1999-2000 Ю. Елифтерьев.
| Главная | Мои стихи. | Песни |
* * *
Очнись - это осень.
Завяло, что было в завязи.
Сейчас сезонные лакомства -
Падалицы и спирт.
И, ровно в поздно, по радио,
В программе для тех, кто
бит,
В воспитательных целях
Нашу жизнь повторяют в
записи.
11.97
* * *
Гитарой,
городом окороченной,
Гитарой, голосом
ограниченной,
Гитарой, нервами
намагниченной,
Гитарой, плохо еще
отточенной
И нахлобученной по подобию
Картинной рамы на
фотографию,
Я проливаюсь, как кровь по
кафелю,
Пружиню, как острый взгляд
исподлобия.
Я мастерю метроном для
хаоса
Слов, на бумагу насильно
пролитых,
Слов, словно чьих-то чужих,
как вылитых,
Слов, безусловно, моих (чтоб
казуса
Здесь избежать, подчеркну:
не краденых).
Я мастерю механизм - из
времени
Вырваться прочь, от
страстей, от тления,
И от решёток, рожденьем
даденных.
Решеток, где в каждой
ячейке - буква,
Решеток, в минорной
гитарной раме,
Решеток, ржавеющих под
словами
Моих Небес...
23.05.94
* * *
У нас с тобой всего наперечет:
Друзей, рублей и даже
тараканов,
И время потихонечку течет
Из наших незаштопанных
карманов.
Наш мягок хлеб.
Прохладное вино
Нас освежает душной летней
ночью,
Когда жара вливается в
окно,
Когда мы дышим часто и
порочно.
Твои глаза - хрустальные
шары
Земные в радужке
меридианов, если
Нам отложить придется до
поры
Турне по миру, то в потертом
кресле
Устроившись, увижу мир я в
них
И путешествие тебе устрою в
песне,
И ты поверишь, что я
принц-жених,
А я уверюсь, что служу
принцессе.
Да нам ли горевать пока мы
есть,
Пусть даже близок час
прости-прощая?
-Вас ожидает лодка, Ваша
Честь!
-Сударыня, Вас лодка
ожидает!
-Харон! У нас всего
наперечет,
Возьми ж хоть хлеб с вином
за труд свой скорбный.
И Лета лентой траурной
течет:
Глубокой, мудрой... но едва
ли черной.
30.11.91
* * *
Стар век,
Сер снег,
Лист пуст...
Бля,гру-усть!
1.12.91
* * *
Нас
всех по одежке встретят.
Судьбы
шаловливой трюк:
Мы гости на этом свете.
Каждому гостю - свой крюк.
5.6.91
Прости, Аллах! Сегодня не
к тебе,
Как, впрочем, и всегда,
направлен стон
По силе боли родственный
мольбе
И, в общем, обращенный на
восток.
Что не закономерно: все
равно
Где не услышат. Видимо -
нигде.
Охота началась. Открыт
сезон.
И привкус крови в выпитой
воде.
Кто не охотник - тот мишень,
и пес
Волочит жертву к монументу
ног
Хозяина, и то , что он
принес,
Ложится головою на восток.
30.08.92
Дата с болью и кровью. Не
стужа,
И в душах не лучше.
Это место - не пусто,
Пророки, не ждите вакансий.
Колокольчиков звон -
Только толика от
послезвучья.
Если ты не услышал пока,
Поскорей постарайся
Уловить главный звук.
Круг восьмой
В чаше звонкого яда
Достигает границ хрусталя
Для слиянья с устами.
О допивших до дна лишь
догадки
И, реже, баллады
Долетают до нас. Как же мало
Мы поняли сами!
И гнетет ощущенье,
Что мог бы придти вал
девятый
За восьмою волной - эхом
Из заповедного центра,
Что казался источником,
Будучи точкой треклятой.
Троекратною точкой,
Финалом на тридцать
процентов.
И не скажешь "finita...",
Хотя опускается бархат,
И рискнешь взять гитару,
Хотя опускаются руки,
И полюбишь весь мир,
Разожмешь кулаки виновато,
Но, подняв чашу, счет
Потеряешь на первом же
круге.
* * *
Между Финским заливом и
Ладогой
Я как муха в стакане с
патокой.
Между жизнью и выживанием,
Как последний трояк в
кармане я.
Я почти не гоняюсь за
бабами,
Сутью - глупыми, видом -
слабыми.
Лишь киряю твое здоровье,
Неотчетливое сословье.
Только это не мед, не
патока,
А коварная паутина,
На которой играет радуга,
Маскирующая рутину.
Может, если зажить
безбедно,
То получится петь безбытно?
Лоб мой глупый! чугунный!
медный!
Как обидно!.. Ох, как обидно.
18.10.93
* * *
Поезд вползает в рукав
вокзала
Зелёным щупальцем спрута
грусти,
И, по сигналу, из чрева зала,
Ему выдавливается закуска
Слегка подавленная
стремленьем
Быстрей проститься,
расцеловаться,
Принять дежурные
заверенья,
И, наконец уже, оказаться
Вне всяких связей и
обязательств,
Наедине с колыбельным соло
Колёс, на влажной матрасной
вате,
В пути, в вагоне, в себе...
II
В вагоне, в агонии
приглушённой
Отсутствием точек над
"i",
Коробится разум: "Ушёл
ты, ушёл ты!
Ушёл... от ушедшей любви".
В горячке, в агонии, в
родовых схватках
Дрожит непривычная мысль:
"Свобода, сво-бо-да,
СВОБОДА! Как сладко!
Как горько... что... вот...
разошлись..."
Табак, лязглый тамбур,
промёрзлые стёкла,
Попутчики в пьяных трико.
"Что нынче? Что
завтра?" Что было - поблёкло,
К тому же, уже далеко.
Плацкартное утро цедит по
стаканам
Горячую чайную ржу.
"Что будет?" В башке -
чехарда новых планов.
"Итак! Где же я выхожу?"
28.01.94
* * *
Вещи,
бывшие в прошлом важными,
Неизменно сжигает
прожитость,
Каждодневная
принаряженность
И душевная неухоженность.
27.12.93
* * *
Автомобильные темы кончаются
катастрофой,
Лязгом железа, кровью, воем
цветных сирен.
Мне никогда, никогда,
никогда не выгорит автостопом,
На гитаре, в огромном каре,
играть нон-стоп перемен.
26.01.94
* * *
Телефонная
фальшь отшалившего нежного
чувства,
Резонанс голосов, но притом
- аритмия сердец.
Черновой вариант
предстоящих "бесцельно" и
"пусто",
Фонетический акт, обоюдный
отбой... и конец.
28.02.94
Ах, до чего ж
весёлый гусь!
Спляшем, Пэгги, спляшем!
(англ. нар. песня)
Звёздный приморский
вечер,
Шелестящие пляжи,
Загорелые плечи,
Спляшем, Пэгги, спляшем!
Осень несёт завесу
Мороси семенящей.
В ресторане с оркестром
Спляшем, Пэгги, спляшем!
Вальс ледяных валькирий
В окнах квартиры нашей,
Тёплой, в продрогшем мире.
Спляшем, Пэгги, спляшем!
Вспух под весеннем небом
Грохот сапог и маршей.
Кто там шагает левой?
Спляшем, Пэгги, спляшем!
В столице не будет голода.
Нам облик войны не страшен,
И по этому поводу
Спляшем, Пэгги, спляшем!
Битва утихнет к лету.
В ней каждый третий ляжет.
И на хрупких скелетах
Спляшем мы с Пэгги. Спляшем!
18.04.94
* * *
В
марганцовке заката полощется
взгляд
Намозоленный петлями улиц.
Кровли старого города
дряхло ворчат,
Век уходит сутулясь.
Перегретый пар из твоих
реторт
Вырывается в окна, в двери,
На изъеденный молью минут
простор,
Где никто тебе не поверит.
* * *
Завершён
полонез,
И смычки опускаются долу.
Восемь рук, сорок пальцев -
Вот весь немудрёный
квартет.
Но щипковая женщина
Круглым нейлоновым соло
Завершает концерт.
И неважно: услышат иль нет.
20.04.94
* * *
Яркой чёрточкой в чёрном небе,
Запоздалой искрой салюта,
Замыкая нейронов цепи
В лихорадочную петлю, та,
Скатившаяся с орбиты
И сгоревшая в атмосфере,
Заставляет тебя с открытым
Ртом застыть у парадной
двери.
Мысль мелькнула - ты понял
позже -
Упреждая звезды паденье,
И уже отпустила вожжи
Подсознания. По теченью
Рек подземных, теряя волю,
Не успев спохватиться даже,
Ты уносишься от контроля,
И нахалка звезда туда же
Тебя тянет, презрев
условия,
Перечёркивая обеты
Раскалённою траекторией.
Тут-то и возникает это
Слово, имя, точней - желанье.
Только тлеющей ниткой
света
Камень сердца мелькнёт...
и
канет.
14.10.94
* * *
Не сумев
рассмотреть ни черты
На набросках художника
судеб,
Не сумев угадать, что же
будет,
Усмирив и отбросив мечты
О любых человеческих
чувствах,
Не способных увлечь ни на
час
Твою серую душу, дивясь,
Почему же тогда тебе
грустно,
Отчего влага застит глаза,
Устремлённые в
переплетенье
Линий, нитей, путей,
превращений,
Где ты не осознал ни аза,
Утомившись ты смотришь
назад.
Но и там не находишь
разгадки
Остановке теченья часов.
Ты в отчаяньи срываешь
засов
И с того, за что взятки не
гладки,
Но и эти штрихи - поперёк.
И не выстроить стройной
картины:
Нечто вроде густой паутины.
Ты же в ней не паук -
мотылёк.
05.06.95.
* * *
Е.Е.
Хочется сыра, вина и хлеба,
Сидя в мансарде, и изучая
Выкройку крыш на планшете
неба,
Перебиваясь женатым чаем.
Превозмогая желанье чайкой
( Не лучший образ, и голос
резок ),
Лекалом крыльев одолевая
Несметный воздух, вспороть
помпезный
Пейзаж, окинутый
по-хозяйски
Ленивым оком немого креза,
Глухого, ежели речь живая,
Решётку видящего за диезом.
Ну что ж, пожалуй пора
рвануться
Над телом, жующим ногами
слякоть,
И в затвердевшее небо
ткнуться,
Но даже упав не плакать.
07.06.95.
* * *
Не ест
Отечество пророка.
Пророк в Отечестве не ест.
Нет от него Отчизне проку,
Ну а ему - прокорму несть.
18.02.97
* * *
Меня
здесь нет. Не трогай телефона.
Не обжигайся, высекая искры
Дверным звонком. И ключ в
замке вращая
Не порти маникюр. Не
надрывайся.
Не раздевайся: я и не замечу
Ни мимики, ни формы, ни
объема.
Меня здесь нет.
Что так же означает,
Что для меня нет ЗДЕСЬ и нет
СЕЙЧАС.
06.12.95.
* * *
Над
людной площадью, готовой
расступиться,
Я балансирую на лезвии
каната,
Уравновесив пустоту звезды
остывшей,
Звезды упавшей ледяною
пустотой.
Я знаю - снизу я похож на
птицу,
Уставшую от долгого полёта
И севшую на оголённый
провод.
Отличье только в том, что я
живой.
Поэтому я разогну колени,
И встану в рост над
площадью следящей,
Пересеку пространство по
канату
Вослед за светом будущей
звезды.
22.04.96.
* * *
Я
кормил своим прошлым горячего
рыжего зверя,
Воскрешая былое, чтоб
тотчас расстаться навеки,
В пасть швырял ему пачки
моих неоткрытых Америк
И рулоны дорог, по которым
без пользы проехал.
Я не плакал и не ликовал,
лишь слегка улыбался -
Ведь прощался с мешавшим
движению сонмом фантомов.
Это не было жертвой, я след
замести не пытался,
Но хотел сад разбить, их
золу замешав с чернозёмом.
Жадно жидкое жгучее пламя
калечило строки,
Дневники превращая в
подобие нотного стана.
И мотив мой звучал в
исполненьи огня одиноко,
Как запавшая клавиша в
среднем регистре органа.
03.05.96.
Имяреки тебе - потому что
не станет за труд
Что-нибудь посвятить - под
конец января понапишут
Сотни выспренных строф, а
вдобавок ещё и споют,
Чем тебя перед шагом туда,
где, по-твоему, херово, потешат.
Что ж. Потешься. Боюсь мне
сейчас не до строгости рифм.
Ну да пусть их: - тебе,
словоложцу, всяк видится лохом.
И к тому же прощаюсь-то я не
с тобой, извини,
А с минувшей, магнитной и
машинописной эпохой.
Декаданс диссидентства
декады шестой и седьмой
Века, меченого буквой
"ха" ( для надёжности - дважды ),
Замаячил, когда за твоей
неудобной спиной
С облегченьем захлопнули
плотную пасть фюзеляжа.
Срамота не зияет. Она
выползает из дыр
Плохо сшитого мира и тех, из
которых бы детям...
Но, когда в неё целишь
плевком, и зенит, и надир
Зло шипят, упреждая демарш
обнаглевших поэтик.
Ты - предатель страницам
украденных ловко светил,
Воздвигая себя, окрылил
нашу пешую жажду...
Дал, как драхму - эпоху, и
сдачи не взял, и поплыл
К островам неизвестно
каким. Да теперь и не важно.
01-05.96.
* * *
Несносен
трезвый. Пьяный во сто крат.
А я, по-жизни певчий дрозд и
пересмешник,
Всё тыкаюсь в них словом,
словно пешней,
И отступаю, падая во взгляд
Как в полынью. Гитарный
резонатор
Струной дрожит в зрачке,
перечеркнув
Надежду на нежданную искру
-
Лишь отражение в турнирных
латах
Их глаз ещё ведёт со мной
игру,
Предвосхищая мусор на полу:
От маски отслоится - съедет
на пол.
04.06.96.
* * *
Строчкой
выше должно было быть посвященье,
Но предмет разговора таков,
что, увы,
Даже первые буквы у круга
общенья
Превратятся в предмет для
ехидной молвы.
N латинская тоже поможет
едва ли -
Адресат догадается, грянет
скандал,
Что, де, ставлю на карты,
которых не сдали,
Как я смог, как посмел,
провокатор, нахал!
А не будет скандала -
другие напасти
Не заставят себя
дожидаться: придёт,
Бросит в угол манатки.
Приехали. Здрасьте!
Совершив из дам в дамки
решительный ход.
Или хуже того: вдруг
субъект непричастный
Возомнит будто N - это
именно он.
Далеко ль до дуэли! И,
значит, опасно
Посвящать, не назвав
настоящих имён.
А конкретность лишает
поэзию смысла.
Плюс - желанья мои для
других - суета.
Пусть одна только дата,
безликие числа,
Указует кому, почему и
когда.
06.08.96
* * *
С
самого утра - ветер.
Пользуясь этим чайки
Перечитывают Ричарда Баха,
Без единого взмаха
Перелистывают страницы
Восходящих течений.
Наблюдая их упражненья
Принимаешь за постулат,
Что пространство податливо
и доступно.
Но, однако, стараешься
быть разумным,
Отступаешь на шаг назад
От обрыва крыши.
Детальный анализ воздуха
Убеждает дотошный взгляд,
Что твоя резьба и резьба
норд-веста
Разнонаправлены. Роза
ветров
Не удержит твоего веса.
Что к такому конфузу был не
готов,
Очевидно не новость.
Давай-ка, вернись в
квартиру.
Ну а там уж действуй:
Вспори все три
ненужных теперь подушки.
Парафин и клей - всё
сгодится в деле:
Нитки, струны, шнурки и
теле-
фонный провод. Вот так-то
лучше...
08.10.96
* * *
Снег
заметёт следы
Раньше, чем их оставим.
Выстроились ряды
Непримиримых правил.
И ни ходьбы вокруг,
Около или мимо:
В скучном прищуре губ
Кислая пантомима.
04.01.97
* * *
( Из переводов.
Латынь. )
Четырнадцатый век от
рождества Христова...
Не от начала и не до конца...
Скорей всего... И, полагаю,
скоро
Коснется холод этого лица.
Итак, каков итог под
роковой чертою?
Европой признан, королями
зван,
На Колизее лавром удостоен.
За что? За то, что хорошо
писал!
На славном языке трибунов
благородных
Воспел я Рим и подвиги его.
Так что же мне не дышится
свободно?
Пустой вопрос. Я знаю
отчего.
Да. Да, да, да - она.
Ничтожное созданье.
Как я ее любил, желал, как
звал!
Вся жизнь - одно сплошное
ожиданье.
Ах, если бы в тот день я
только знал,
Чем угрожает мне
явившийся во плоти
Предмет фантазий - девы
силуэт.
В надежде быть услышанным,
работе
Я посвятил полсотни лучших
лет.
И все в пустую. Все! О, Боже
мой, как стыдно
Предстать на суд веков
таким глупцом:
Любой студьоз, глумливый и
ехидный
Сочтет меня беспомощным
скопцом.
Да сколько их, других, в
мои стучалось двери
Стихами околдованных
фемин.
Я гнал их, в ослеплении
поверив,
Что вдруг придет она, и жил
один.
Так будь же проклята,
напыщенная дура!
Я тебя создал, я и погублю.
Я отрекаюсь от тебя, Лаура,
Но лишь затем, что до сих
пор люблю.
03.04.97